Бабочкам больно

Меня так сильно сразило молнией, что, а
ж свернуло, завернуло и вывернуло.
Внизу прокрутилось… бабочкам больно.
Мне бы хотелось остаться незыблемо
каменной, чтоб только ножики
подтачивать об горлышко твоей
девочки.
Толковым словариком, правильно
искажённой улыбочкой, где-то там после
третей бутылочки поведёшь её в нашу
кровать… на одну ночь, но ей этого не
понять.
Мне же остаётся свернуться лишь
калачиком, стать милой кошечкой,
чёрным пушистым комочком рядом с
окошечком. Со знаком “белой
стрелочкой”, словно как в галстучке и
белыми тапочками.
Ты бы пришёл домой и нашёл меня –
почти зеленоглазое чудо. Вот только
теперь я бы стала твоя без скандала и
причуды. Нежно на руки брал бы и
гладил… пока не замурлыкаю, а когда
опять детку приводил бы: я в неё
коготки и в глазки царапинки, но ты не
узнал бы, я же не фыркала б… Тихонечко
так, тонкою паутинкою прокрадалась бы
и рядышком… изменчивою картинкою.
Домашним любимым зверьком, что греет
кроватку и не заметно уходит украдкой
я стала бы для тебя…
К обоюдному сожалению или счастью, как
бы я не свернулась; нет этой кошечки и
нет окошечка на подоконичке, которого
я бы ждала тебя… Вот так только на
стуле или диване сидеть и думать –« а
с кем ты сейчас? И есть ли у неё имя… и
насколько она красива?», а после в душе
холодок и как тысячи иголок в сердце и
печень; лёгкие, что так сжались и не
глоточка кислорода… Придумала сама
себе яд и отравляюсь. Ночами по городу
блуждая молю Бога и благодарю.
Смотря и думая — понимаю, что я ведь,
точно, такая как ты… только чуть
больше больная и криком души волевая.
Засунувши руки в карманы — убегаем: от
этого мира, который “как бы” любимый,
родной и неповторимый.
Крутимся мы волчком, каждый на своей
остановочке, около деревянной
пристоички, которую однажды, будучи
дедушкой, построил бы ты для меня. Я б
складывала туда наши забытые
фотографии, детские платьица,
ботиночки на резиновой подошве и для
волос резиночки. Было б намного
проще… ведь, старикам ничего не надо,
кроме тёплого взгляда и нежной
улыбочки.
Давай накроемся фарфоровой плиткой?! И
никто не найдёт. Открою тайну. Нас и
искать не станут, ведь кому нужны наши
разбитые лица от боли потерь,
примирений и вечно разшатаных нервов.
Теперь наши глаза не искрятся как
раньше, теперь мы посмертно привыкли,
к тому, что должны быть рядом…
возможно в этом ошибка.
Ты способен меня делать счастливой, а
мне нравится чувствовать себя
любимой, нужной, родной. Не часто, но
уходишь; ничего не объясняя, ведь мы,
вдвоём, уже знаем, что скоро вернёшься.
Я не часто, но срываюсь; устраиваю с
истерией погром, мол, не хочу всю жизнь
ждать и быть у тебя не одной. Ты, молча,
ждёшь окончания, потом томным
дыханием и слегка хрипловатым голосом
говоришь, что любишь, что я стаю на
первом месте в твоей убогой жизни.
Просто иногда начинают терзать
сомнения в моём реальном
существовании и чтоб понять, опять,
что я живая не кукла, по-твоему, надо
уйти и развеяться пеплом из
стеклянной бутылочки.
Снова, опять и снова… повтор, но с
другими деталями, подробностями и
ситуациями. Меня это убивает, тебе
доставляет специфическое
удовольствие. Видимо, я не доживу до
момента, когда ты решишь остепениться,
а я родить ребёночка. Если рожу, то
сделаю его куколкой – на память, чтоб
не плакал.
Не долго терпение ждало
окончательного срыва и я так красиво
ушла; навсегда и стала жить счастливо,
пусть с другим парнем. Каждый день у
него новый приступ романтики: цветы,
игрушки, шарики, бантики. Он не уходит
и не смотрит уныло, его глаза блестят,
тем блеском, который я в твоих глазах
утопила.
Скоро у нас будет замечательная
свадьба, а потом через пару лет
появятся дети: первая будет
врождённая маленькая леди, похожа на
меня от него только чёрные, как смола
волосы, но мягкие словно шёлк, второй
мальчик с чертинкой в характере и
огнеупорный, как сталь, этим он будет
мне напоминать тебя, чтоб не забывала.
До конца своих дней я буду жить у него
под крылышком, самой любимой жёнушкой
и ласковой мамочкой для своих детей.
Но перед самой конечной остановочкой
вспомню, нас и наши отношения, решения,
а ведь будь я терпеливее, а ты
покладистей и уступчивей всё было б
иначе, но не судьба… ведь, ты сделал
бабочкам больно, они умерли навсегда.
Автор:
Мария Карпенко