Чабан

В краю родном, в степи привольной,
У ног любимого коня.
Рыдал чабан, судьбы невольник,
Себя и жизнь свою виня.
Рыдал он, слезы не скрывая,
Коня за шею обнимая.
И тихо что-то он шептал,
И конь как будто понимал.
Что миг разлуки настает,
И это их судьба такая,
Иль чья-то воля роковая,
И от судьбы он не уйдет.
Инстинктом он был наделен,
И понял конь, что обречен.

“Ну что чабан! Ты попрощался?
— Сказал подвыпивший юнец —
Пора нам в город возвращаться,
Веди коня же, наконец!”
“Прости мой друг, не уберег,
Аллах свидетель я не смог.
— Сказал чабан, ведя коня —
Прости, прости мой друг меня!
Хозяин так мне приказал,
А я работник подневольный,
Ты знаешь как сейчас мне больно,
Что я тебя не отстоял.
У них сегодня будет той,
И выбор пал на твой забой”

И он подвел коня к забою,
И молча к стойке привязал.
В душе, борясь с самим собою,
Он прочь оттуда зашагал.
Он к юрте шел, глотая слезы,
Мечты, откинув сладки грезы.
О том, что время он спустя,
За деньги выкупит коня.
Но не успел скопить он в срок.
И вот настал тот страшный час,
Любимый конь умрет сейчас,
Над ним завис кровавый рок
И рок принес тот страшный той,
Что смерть всегда несет с собой.

А конь стоял и смерти ждал,
Уж в путах были его ноги.
И на последок он заржал,
От вдруг нахлынувшей тревоги.
И ржаньем степь он огласил,
Как будто помощи просил.
И тут чабан от грез очнулся,
Остановился, повернулся.
И понял он с тоскою вдруг,
Что сердце рвется от сознанья,
Что крик коня, как слов прощанье,
И что сейчас погибнет друг.
И память страшною тропою,
Вдруг повела его с собою.

Он вспомнил зимнею рыбалку,
Как в окружении волков.
В руках, имея только палку,
Он отбивался от клыков,
А конь, поняв, пришла беда,
Стоя на привязи тогда.
Разгрыз зубами удела,
Вот это сила, вот дела!
К нему рванулся со всех ног.
И стаи он не испугался,
От боли ржал и отбивался,
И вожака убить он смог!
И раненый с последних сил,
Его от стаи уносил”
Еще он вспомнил как в степи,
Метель внезапно началась.
Как сбился он с конем с пути,
Познав природную всю власть.
И как во власти непогоды,
Он вспоминал былые годы.
Твердил молитву и просил,
Чтоб их всевышний пощадил.
А конь в сугробах, без дороги,
Инстинкту, вверив их судьбу,
И слыша чабана мольбу.
То, падая то, встав на ноги,
Нашел жилище. А потом,
Упал, забывшись тяжким сном.

“И пред кем прогнул я спину?
— Чабан подумал про себя —
Им захотелось вдруг конины,
И я легко предал коня.
Своею собственной рукою,
Аллах помилуй! Что со мною?
Я друга к одру привязал,
А сам трусливо убежал.
Ну, нет, такому не бывать!
Тебя не брошу конь мой верный,
Мой друг надежный, сильный, смелый,
Тебя не дам я убивать.
И пусть осудит суд меня,
Но я спасу мой друг тебя”

Чабан бежит уже к забою,
Где конь поверженный хрипел.
Его держали крепко двое,
А третий резать уж хотел.
Чабан схватил со стога вилы,
Махая ими, что есть силы.
Ругаясь крепко и крича,
Юнцов, пиная с горяча,
Он отогнал их от коня.
И взяв топор, что рядом был,
Он путы в миг перерубил,
И прошептал – “Прости меня,
Тебя я больше не отдам,
Пускай умру я лучше сам”

Затем вскочил он на коня,
И закричал – “Гони мой милый.
Давай быстрей гони в поля,
Я знаю, у тебя есть силы”
И конь вдруг радостно заржал,
И на дыбы мгновенно встал.
Потом почти что без разгона,
Перескочив забор загона.
Помчался в чистое он поле,
Где вдалеке виднелся лес.
Где горизонт был до небес,
И где была свобода, воля.
Где мог бы жить он, как и прежде
В любви и в радости, в надежде.

В краю родном, в степи привольной,
В седле любимого коня.
Скакал чабан судьбой довольный,
Судьбу и жизнь благодаря.
А конь летел, сверкала грива,
В душе коня рождалась сила.
И друга преданность и верность,
И слов душевных откровенность
И сила радости и счастья,
Гнала коня сейчас вперед,
Он понимал, пришел черед,
И отступают все несчастья.
Как прошлогоднее ненастье,
И время перемен грядет.

Два друга — конь и человек,
Сплелись душой тогда на век.