Хоть вырвана чека и нету чека

* * *

Всё глубже на челе жизнь режет
борозду.
Про брусья и турник подумать тяжко.
Счёт дням остановив, надену раз в году
зелёно-полосатую тельняшку.

Я нынче командир, вступать со мною в
спор
болезнь — и та считает неприличным.
С утра я брит и свеж, готов уйти в
дозор,
пусть жизнь до завтра ждёт, я —
пограничник!

Путь через монумент, как ни крути, в
кабак
лежит. И я иду с большой охотой.
Домой вернусь хмельной, разуюсь и в
гамак,
в тень старой жерделы и в дум дремоту.

Зной. Пекло. И вода кипит во фляжке аж.
Натёрло кожу солнце красным перцем.
Солёной коркой встал, как панцирь,
камуфляж.
Пот кислотой съедает ноги в берцах.

Расплавленный песок придумал сатана.
Есть долг. И зубы сжав, солдат шагает.
Силёнок с гулькин нос. Но за спиной
страна!
Коль выбора нет — пафос выручает!

Сквозь дрёму гул в ногах… Всё было,
как вчера.
Но вырвана чекА и нету чЕка.
Во фляжке кипяток, круг солнца и жара
мне снится будут до скончанья века.

За нас, за погранцов! Обычные слова.
Я не пытаюсь в них добавить лоску.
Подняв от сердца тост, я пью за вас,
братва,
кто в тельниках в зелёную полоску!
_ _ _