манечке

Зимой ее не было. Просто не
существовало. Лишь испуганные глаза
из-под одеяла — вот вся она. Она почти
ничего не ела — кружка горячего чая с
молоком да пол старой конфетки резеда.
Грязные сальные волосы — остатки от
былой гривы, скучены в небрежный пучок,
ногти обгрызаны, неопрятная одежда.
А ведь в нее влюблялись, и не
какие-нибудь раздолбаи без будущего, а
золотые мальчики, любимые сыны своих
богатых родителей, лидеры
университета. А она им вслед Я ног не
брею, если захочешь-приходи, только у
меня сифилис, я его на малолетке
подхватила, поэтому зайди в аптеку
возьми чего-нибудь к чаю. И они
приходили. Наглые, всем своим видом
показывали, что теперь о ней есть кому
позаботиться, теперь есть кому
указывать что ей делать, как думать,
что читать. Они приходили посмотреть
как она такая тонкая, вот вот
переломится, будет гнуться в их
холеных руках, но больше всего им
нравилось говорить с ней. Да что там
говорить, она больше молчала, слушала
или нет -никто не интересовался. Вот
Олежик, у Олежика шестой палец на ноге,
но только тссс! Никому! У него ведь
неплохой автомобиль, мама владелица
мебельного салона, он ведь мечта
первокурсниц, да и вобще может
бесплатно пройти в лучший клуб города.
А вобще Олежик прекрасный парень, как
то он показал ей город и поил
шампанским из двухлитровой банки,
тогда не оказалось в магазине
одноразовых стаканчиков. Он ломал ее
постепенно. Сначала дал понять, что
она лучшая, а потом вдруг оказалось,
что лучший- он. Потом вдруг оказалось,
что она не очень уж хороша в постели,
что она не умеет варить пельмени из
пачки, и вобще девушка не девушка, если
не может опуститься перед ним на
колени.
Зимой ее не было. Просто не
существовало. Зимой ее называли Болью,
а не привычным именем Маша. Знаете, он
все таки ее сломал. Пополам. На до и
после. Оставив после себя список
заболеваний, и она уже не шутила У меня
сифилис, я подхватила его на
малолетке, потому что это больше не
казалось смешным.