Март

Март. Прогорклая изморозь.
По краям ртутный смех фонарей.
И как в круге арены провинциального
цирка
Пляски на углях, а то на битом стекле.

Сжатый кулак – опаленное сердце.
Мы становимся старше, но едва ли
мудрей,
А ведь девять саженей не засеешь
пшеницей,
Да во тьме федеральных законов не
сокроешь наш грех.

Но не служи панихиду
по запоздалой весне.
Будет еще радугой мост перекинут
От меня к тебе.

А кому-то и жизнь, что на ладони синица,
Кому-то — в прицеле клин журавлей,
И летят из рукавов козыри на страстной
седмице
Ассигнациями под ноги уходящих дней.

Азиатская пыль. Петербуржская
плесень.
Душ – белый мрамор, а коснись —
береста.
Так танцевал Заратустра в такт
собственным аплодисментам,
Но заснул утомленный за пазухой у
Христа.

И полон этот плацкарт и чадит
перегаром и кровью
И особенно жуток к заутрене дорожный
фольклор.
Но печален взор лишь того пассажира, в
чьем кармане сложен
обратный билет до Холмогор.

Но не служи панихиду
по запоздалой весне.
Будет еще радугой мост перекинут
От меня к тебе.

2012