Не обязательно

Родители не всегда любят своих детей,
дети не всегда уважают своих
родителей. Не век постмодерна в этом
виноват, а сама сущность человеческая.
Люди по ничтожности своей устроены
так, что всё, что делается не для них,
они воспринимают отрицательно, в то
время как положительные порывы
проявления любви принимать не умеют
совсем.
Кажется, что эта девочка родилась не в
том месте, не в то время и не на той
планете. А может быть, она вообще зря
родилась? Такие мысли часто приходили
ей в голову. Она жила в семье, в которой
любовь была глупым и никому ненужным
проявлением эмоций. Материнскую
нежность и заботу она ощущала до тех
пор, пока не стала достаточно взрослой
для того, чтобы заботиться о себе
самой, а образ отца у нее сохранился в
памяти еще с тех времен, когда она
училась писать и не могла
самостоятельно наточить карандаш.
Отец всегда был на работе, сколько она
себя помнила. А когда не работал,
целыми днями спал. В её жизни было
только три периода в жизни, когда они
были особенно близки и много общались.
В воспоминаниях о её беззаботном
детстве прочно закрепился образ
мягкого и заботливого человека, рядом
с которым всегда были рядом его дети,
куда бы он ни отправился, что бы он ни
делал. Но однажды его перевели на
другую работу, и прежнего отца уже не
стало. Теперь он все время был на
работе. Из-за новой должности появился
жестокий и властный командир.
Несмотря на то, что поначалу он еще
старался уделять внимание своей
семье, с каждым годом эта семья
менялась. Он стал суровым и
требовательным не только на работе, но
и дома. Жена и дети привыкали к тому,
что глава семьи не спрашивает, как
прошел их день и не улыбается в ответ
на проказы своих детей, а все чаще
раздражается и кричит, с каждым днем
все больше уставая от своей работы, от
своей семьи и от собственной жизни.
Мать для неё так и оставалась
величайшей тайной в жизни. Девочке
казалось, что этот человек не любит
никого на свете, даже себя. Принимая во
внимание тяжелое детство, которое
было у матери, она время от времени
пыталась понять и простить этого
человека, но, становясь взрослее, все
больше и больше разочаровывалась. Нет,
она разочаровывалась не в человеке, ни
в коем случае. Уважение к институту
семьи было упрятано слишком глубоко в
её голове, поэтому плохо относиться к
такому близкому человеку она не могла.
Жизнь в такие моменты казалась
намного тяжелее и мучительнее смерти.
Сердце болело от материнского
безразличия, а мозг его успокаивал,
постоянно повторяя одни и те же слова:
«Она же твоя мама». «Она же твоя мама» —
это было оправданием любого поступка.
И хотя девочка всегда соглашалась с
этой мыслью, полностью простить такое
поведение она так и не смогла. Даже
когда ей исполнилось 18, она постоянно
где-то глубоко в душе ждала, что мать
скажет ей жестокую правду, как она
однажды рассказала ей правду о своем
замужестве: «Твоего отца я никогда не
любила, а замуж вышла, потому что
больше не могла жить с родителями».
Девочка научилась жить
самостоятельно, и даже полюбила
одиночество больше, чем общение с
людьми. Она жила, зная, что все
родители любят своих детей, и
успокаивала саму себя этой мыслью, но
все время сомневаясь в этом. Когда ей
исполнилось 21, она обнаружила, что
рядом нет человека, которому бы она
доверяла все свои тревоги. У неё было
много друзей, но ни один не знал, что
творится в её сердце на самом деле. Она
часто разговаривала с родителями, они
часто ей говорили ласковые слова, и
она отвечала им тем же, а в душе, ехидно
и горько посмеиваясь, беспечно жила
мысль о том, что родителям она нужна
только для того, чтобы «было кому в
старости стакан воды подать». Она не
говорила им, как ей плохо бывает, как
болит время от времени её сердце, да
родители, собственно, особо этим и не
интересовались. Раз она сказала, что
всё хорошо, значит, так оно и есть.
Неясно, действительно ли им в голову
не приходило, что дочь может от них
что-то скрывать, или им просто не очень
хотелось выслушивать ее душевные
терзания по тому или иному поводу.
Она была уже взрослой девушкой, со
своими взглядами на жизнь и
интересами, сформированными
выплаканными в одиночестве слезами.
Но она по-прежнему не могла
отвернуться от своей семьи, хотя это и
причиняло ей невыносимую боль. А
родители нисколько не изменились,
лишь время от времени вспоминали о
своей миссии — воспитать хорошего
человека. В такие моменты
обнаруживалось, что их дочь — «белая
ворона» в собственной семье. К её
интересам относились так, как будто
это удел пришельца, прибывшего на
Землю из другой галактики, а её
взгляды на жизнь казались в корне
неправильными. «Разговоры по душам»
больше напоминали отношения между
глупым рыбаком и очень хитрой рыбой:
она съедает наживку и уплывает по
своим делам, забыв через три секунды о
том, что произошло, а рыбак сидит на
берегу и терпеливо ждет результата.
Невозможно постичь чужую душу. Нельзя
перевоспитать взрослого человека.
Нельзя помнить только плохое. Нельзя
всегда злиться на человека за то, что
он сделал что-то неправильно. Все об
этом знают, но воплощать в жизнь это
практически невозможно. Люди слишком
самолюбивы. Поэтому родители не
обязательно любят своих детей, а дети
не всегда уважают своих родителей.