ВзросТление
Нищета и сумрачность моего нынешнего
существования…
Я «живу», как седовласый, бородатый
старец в лесу, либо, как скотина. Что по
сути…
Почему так получилось, я знаю. Но уже
больше года не могу выбраться из
зазеркалья, чтобы выстрелить в центр
тяжести моей совести.
Пока еще есть один поплавок, на
который мне не стыдно попадаться, но
самое важное для меня зерно
еле-еле прорастает на непригодной для
него почве.
Но я еще буду её рыхлить и поливать.
Слишком острое ощущение
обезличенности, заброшенности никуда
не исчезнет, пока я не преодолею тот
идеологический и психический барьер,
что меня охраняет (но больше губит),
делая все более аутистичной и старой
для клана Земледельцев.
Полностью (и даже, возможно, частично)
его преодолеть не получится, но я
хотела бы научиться, по крайней мере,
через него переступать…
Я не могу принять вакуум, в который
меня швырнули, как данность, и,
следовательно, «прочно»
интегрироваться в его ничтожество. Он
чересчур для меня чужд.
Я не просила, чтобы меня рожали.
Явление возрастающего внедрения
реалий этого Шара в приобретенный
кровью, нервами, борьбой с атавизмами
отеческой морали
смысл существования, как послеродовая
депрессия матери, родившей мертвого
ребенка…
Помните, как нам в школе учителя
говорили:
«Если что-то не нравится — уходи. Тебя
здесь никто не держит».
существования…
Я «живу», как седовласый, бородатый
старец в лесу, либо, как скотина. Что по
сути…
Почему так получилось, я знаю. Но уже
больше года не могу выбраться из
зазеркалья, чтобы выстрелить в центр
тяжести моей совести.
Пока еще есть один поплавок, на
который мне не стыдно попадаться, но
самое важное для меня зерно
еле-еле прорастает на непригодной для
него почве.
Но я еще буду её рыхлить и поливать.
Слишком острое ощущение
обезличенности, заброшенности никуда
не исчезнет, пока я не преодолею тот
идеологический и психический барьер,
что меня охраняет (но больше губит),
делая все более аутистичной и старой
для клана Земледельцев.
Полностью (и даже, возможно, частично)
его преодолеть не получится, но я
хотела бы научиться, по крайней мере,
через него переступать…
Я не могу принять вакуум, в который
меня швырнули, как данность, и,
следовательно, «прочно»
интегрироваться в его ничтожество. Он
чересчур для меня чужд.
Я не просила, чтобы меня рожали.
Явление возрастающего внедрения
реалий этого Шара в приобретенный
кровью, нервами, борьбой с атавизмами
отеческой морали
смысл существования, как послеродовая
депрессия матери, родившей мертвого
ребенка…
Помните, как нам в школе учителя
говорили:
«Если что-то не нравится — уходи. Тебя
здесь никто не держит».
- Комментарии
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Войдите или зарегистрируйтесь чтобы добавлять комментарии