РАССКАЗ

Пролог
Наш дом стоял на окраине небольшого
города, сразу за железной дорогой.
Буквально в двадцати метрах. Если бы
это была деревня, то сказали бы, что
дом на отшибе, но это город. Хоть и не
большой. Всего двадцать тысяч человек.
Наш городишко даже не на всех картах
отмечали.
День был пасмурный. Так всегда бывало
когда я ссорилась с мамой. Сначала
меня это пугало, но потом, сама для
себя, я предложила версию, что просто
мы ссоримся в ненастье. А не наоборот.
Так что от одного страха я себя
избавила. Но я всегда боялась свою
мать. В городе ходили слухи, что она
ведьма. И честно говоря много
странностей вокруг неё происходило.
Но сейчас не об этом. Я писательница.
Моя родительница тоже, но в последнее
время здоровье её подвело. Это ей
естественно не помешало писать.
Точнее писала я, а она говорила что
писать. Вот и сегодня я в очередной раз
сидела за ноутбуком. Мама начала новый
рассказ под названием «Воображение»,
но после второй страницы, когда дошло
дело до внешнего описания главной
героини по имени Алиса, я ей возразила.
Мне не понравился образ который она
строила. Героиня была похожа на неё
саму. На что я и возразила, считая что
стоит дать индивидуальности
персонажу. Однако это подействовало
на неё крайне отрицательно. В мой
адрес полились проклятия. Я выслушала
массу неприятных не литературных слов
в свой адрес. В конце концов мне это
надоело и я пошла к двери. И уже на
пороге, мне в спину прилетели слова, от
которых по ней пробежался табун
холодных мурашек.
— Ты заплатишь мне высокую цену за свою
наглость! Очень высокую, обещаю. – В
этот день дождь лил как из ведра до
самого вечера. Я вышла из дома и пошла
в сторону города.

1
В местном спорт баре, мня хорошо знали,
и честно говоря, сочувствовали мне с
моей матушкой. Я сидела в дальнем углу,
за барной стойкой, и пили махито. По
телевизору был футбол. Так что пол
города, столпилось здесь, что бы
посмотреть любимую игру, в компании
друзей и с бутылкой пива. То и дело
раздавались возгласы мужиков,
радующихся голу любимой команды, или
что вратарь отбил мяч. Из головы моей
не выходили слова мама. Боже, сколько
же злости и ненависти было в её голосе.
Но она слова на ветер не бросает. Надо
бы быть на стороже. Мало ли что она
придумает. Фантазии у неё не занимать.
С такими тяжёлыми, не очень приятными
мыслями я досидела до вчера. Дождь
прекратил заливать дороги, так что
посетители, наконец смогли разойтись
по домам, а хозяин и по
совместительству бармен, закрыл паб. Я
брела по тёмной дороге, погрузившись в
свои мысли. Но мня отвлёк тихий стон в
тёмном проходе. Честно говоря, будучи
загруженной домашними проблемами с
матушкой, от этого стона я наполнилась
пожирающим ужасом, голова
закружилась, в глазах потемнело, а
колени подкосились, так что я чуть не
свалилась в обморок. Но удержалась.
Кто-то просил помощи, но так тихо и
вперемешку со стоном, что сразу понять
это было н просто. Однако, я таки не
устояла на ногах и опустилась на
корточки и присела на бордюр. Руки
затряслись. Дрожи была неуёмна.
Состояния скажу вам отвратительное.
Что бы прийти в себя я даже
попробовала дать себе пощёчину, но не
помогло. Я на карачках поползла в
направлении непонятного стона. В
кромешной тьме, было ничего не
разглядеть, потому трясущимися руками
я щупала землю перед собой. Стон был
совсем рядом. Я достала зажигалку.
Щёлкнула раз, ничего. Ещё и ещё, она не
хотела гореть. Однако после очередной
попытки огонь резко осветил кусок
земли, передо мной. Крик, что вырвался
из меня, слышали наверно все двадцать
тысяч жителей. В поле освещённое
тусклым светом, попало нечто. То есть
там лежал человек. Но на человека
похож не был. Некогда лицо, теперь
изъеденный гнойными язвами ужас
немного шевелился, издавая тихий стон
и просьбу о помощи. Из язв тёк гной, а
пятно из него словно нимф растеклось
вокруг головы. По одежде, которая
слабо на короткий миг попала в свет и
была тёмная, было понятно, что такую
картину можно было бы наблюдать по
всему телу. Однако всё это я увидела в
один короткий миг. Увиденное будто
толчком откинуло меня назад. Я кричала
в истерике. Чрез пару минут ко мне
подбежал мужчина с фонариком. Я
указала трясущейся рукой в сторону
несчастного. Он подошёл ближе
посветил на этот ужас. Через секунду,
послышались сначала звук, что его
вырвало, а затем голос его. Он позвонил
по телефону в скорую. Затем подошёл
снова ко мне. Взял меня за плечи, я
почувствовала, как трясутся его руки.
Он поднял меня, поставив на ноги и
отвёл к скамейке, что мирно стояла под
фонарём. Теперь я смогла его
рассмотреть. Это был высокий
кареглазый брюнет с фигурой атлета. Он
в свою очередь, разглядел меня, и на
лице его проскочила призрачная
улыбка. Я не считала себя красавицей
но и уродиной не назову. Милая девушка
с голубыми глазами. только не
накрашена правда. Возможно потому он и
улыбнулся.
— Сергей. – Он протянул мне руку. – А
вы?
— Оля. – Еле слышно ответила я. Так же
протягивая свою побелевшую от стресса
руку. – А как вы… — договорить я не
успела, а он предвидел вопрос и
ответил, не дожидаясь, когда я закончу.
— Мимо проходил. — спокойным твердеющим
голосом сказал Серёжа. – Услышал крик,
хотя наверно его услышал весь город, и
поспешил сюда.
Пока мы разговаривали, уже перейдя на
ты, приехала скорая помощь. Медики
полетели в сторону указанную Сергеем.
Нервы у них железные видать. Они сразу
начали оказывать ему первую помощь, а
один мед работник подошёл к нам.
— Вы знаете пострадавшего? – Мы
помотали головами, — То есть, вы его
никогда не видели? – Мы снова помотали
головами. — ладно проедите с нами. –
Сказал он это так твёрдо и уверенно,
что противопоставить у нас просто
ничего не нашлось.
Через минут двадцать нас привезли в
больницу. Но похоже это было больше на
полевой госпиталь. Вся территория
была заставлена носилками, тут и там
лежали несчастные, пожираемые
ужасными язвами. Многих уже нельзя
было и людьми назвать. На
импровизированных лежанках
находилось нечто, человеческих
размеров, но цвета гноя. Рвотные
позывы то и дело подступали к горлу. А
когда мы вошли в помещение самой
больницы, я не сдержалась, и снова
выбежала на улицу, меня рвало до тех
пор пока в желудке ничего не осталось.
Вновь вернувшись в здание. Я зажала
нос, и приложила ко рту платок. Запах
был отвратительным, тухлым и очень
едким. Как здесь находились люди, я не
понимала, да и не особо хотела
понимать. В душе моей был страх и
животный ужас, сознание сжималось в
комок от мыслей, что это дело рук мамы.
Однако быть этого не может. Здравый
смысл опровергал каждую теорию,
которую выдвигал пошатнувшийся
рассудок.
— Скажите во сколько вы нашли этого
человека? – Голос раздался так, будто
говоривший стоял где то за стеной. –
Эй. Вы в порядке? Я спрашиваю во
сколько…
— В девять. — сухо ответила я. Да в
девять часов. А что с этими людьми?
— По всей видимости «бубонная чума», но
она не передаётся никакими способами,
это странно. И по подсчётам заболело
равно четверть населения. Это ещё
более странно, мы в затруднении. А где
нашли пострадавшего? – пока я
называла адрес, Сергей рассматривал
одного из пациентов, был он явно
бледноват, но всё же держался
молодцом. Через некоторое время, когда
расспросы закончились нас отпустили.
Примерно до часов одиннадцати или
полдвенадцатого, мы бродили по городу
и разговаривали, обо всём. Оказалось,
что Сергей Иванович Попов, не был
уроженцем нашего города. Он ехал на
конференцию, а путь лежал через нас.
Так он остановился у нас на несколько
дней. На его карте этот наш городишко
не отмечен, он заинтересовался этим.
Так прогуливаясь по городу он услышал
крик, и бросился в ту сторону считая
что кому то нужна помощь. А что было
дальше вы и сами уже знаете.
— Ну до завтра? – Голос у Сергея был
мягкий и нежный.
— Да хорошо, в два у бара. – Я
почувствовала, как начинаю краснеть.
– Я пошла. – На этом день и закончился.
В доме было тихо и мрачно. Мама спала, а
я тихо прошла в свою комнату. Мне
снились те люди. Они кричали от боли и
страданий. А я бегала от одного к
другому плакала и не знала, как им
помочь.

2
Утро следующего дня, пробудило меня
нежными тёплыми лучами. Они ласково
падали на моё лицо, согревая и
осторожно выводя из царства морфея.
Такое чудесное утро не могло таить за
своей спиной, во времени предстоящего
дня ничего плохого. По крайней мере я
искренне в это верила. Вставать не
хотелось. Я бы пролежала в постели, ещё
долго, учитывая то что видела вчера. И
то что пережила тем же временем,
заставляло повыше натянуть на голову
одеяло. Будто оно самая лучшая защита
от всего всего на свете. Я
наслаждалась этими моментами, но
понимала, что так долго я не пролежу.
Хотябы потому что скоро назначенное
время встречи. Так что пришлось
вставать. На часах было двенадцать
дня. А до назначенного времени
осталось три часа. Достаточно времени,
что бы привести себя в порядок, но не
достаточно, что бы придумать, о чём
говорить. Конечно я могла бы ему много
чего рассказать о книгах, которые сама
и пишу. Но вдруг её не нравится такой
жанр? Что тогда? Пока я размышляла,
время шло, но и я не стояла на месте.
Буквально на автомате, я приняла душ
выбрала наряд, накрасилась, что мне не
понравилось. Потому смыла макияж и, по
новой повторила эту процедуру. Я
максимально старалась выглядеть так,
что бы понравиться Сергею.
Время, так мало времени у нас в жизни.
Мне уже тридцать два. А не замужем.
Честно говоря не понятно что во мне
нашёл Серёжа. Старая дева я, и вообще
не самая привлекательная особь из тех,
что ходит по улицам. Мне всегда
хотелось ребёнка. Но из за мамочки,
мужчины обходят меня за три девять
земель. Даже бармен боялся меня, а
когда подавал заказ, чутка следил
чтобы не дотронуться до меня, а сам при
этом был бледен как белила. В общем
маман устроила мою жизнь так, что бы я
была только её. Честно говоря, никто
кроме неё, меня никогда и не трогал то
толком. А те что рискнули… в общем
плохо им пришлось, а я всегда
чувствовала себя отбросом и
обделённой вниманием девушкой. А
вчера, когда Сергей взял меня за руку,
я почувствовала такое невероятное
смущение, по мне ток прошёл разрядом.
Честно сказать, мне кажется, что я
влюбилась в его улыбку, голос, нежные,
но сильные руки. Он словно принц из
сказки вышел из ниоткуда, и поразил
меня своим величием и доблестью. Чёрт,
рассуждаю как девочка, да и наплевать,
я девочка, чхала я на всех. Ой! Блин!
Полтретьего! Пора бежать. Выйдя из
комнаты, я по привычке заглянула к
маме. Она спала. И пусть так даже лучше.
Ей не стоит знать о том, куда
собралась. Мало ли что ещё удумает. Я
тихонько прикрыла дверь и поспешила к
бару. Мы встретились ровно в три. Чуть
не опоздала.
Когда Оля закрыла дверь, мама открыла
глаза. Лицо было недвижимо, однако
глаза… из них лился яркий нестерпимо
жаркий и даже жгучий свет. Она не
двигалась. Но свет из глаз направился
на тетрадь. Там, на строчках, начали
появляться слова: « Солнце начало
светить ярче, печь сильнее, сушить
ожесточённее. Температура на улице
начала повышаться. Всякий кто
оказался на незатемнённой облаками
стороне….»
Мы сидели в помещении бара. И
разговаривали. Темы были самыми
разными. От погоды, до политики. Мы
разговаривали о природе, журналах,
звёздах, оказалось, что ему нравятся
рассказы о мистике и всякие страшилки.
Он слушал меня и ловил каждое слово.
Его глаза были такими необычно
родными, что смущение, которое было в
начале, рассеялось уже минут через
пять.
— Давно ты пишешь рассказы? – Вопросом
этим он застал меня врасплох.
— Честно говоря я не помню. Это было так
давно. Некоторые писаны не мной но с
моих слов. Мама рассказывала, что
бывало я играла, и строила сюжет, на
голом месте. Был и пролог.
Представляешь я сама сидела и
рассказывала себе, предысторию игры в
которую собиралась играть. А она брала
ручку с тетрадью, и записывала всё что
я говорила. В тех играх были: смерть и
радость, горе и счастье. Вроде это
началось с тех пор как я научилась
говорить. Сначала это были маленькие
сказки. Потом рассказы. В юности, лет в
шестнадцать я потеряла интерес к
этому, однако матушка, показала мне
рассказ, который записала с моих слов,
когда мне было шесть лет. Я была
шокирована. Честно я и не помню во что
играла. И если бы не мама, то и не
вспомнила бы. Но с тех пор я даже не
думала о том что бы бросить это. Так
что придумываю рассказы с полутора
годов, а пишу сама, примерно с лет семи.
– Я опешила. Он смотрел на меня такими
удивлёнными глазами, что я смутилась.
– Извини. Я видимо увлеклась.
— Да что ты! Нет, всё нормально. Мне
очень понравилась эта короткая
история. Так не обычно. И в то же время
захватывающе. – Он посмотрел на часы.
– Ого мы так долго разговариваем, уже
пять часов. Время с тобой летит так
быстро, будто читаешь книгу. Я люблю
читать. В если бы ты дала мне почитать
твои работы, я совсем был бы счастлив.
Сергей говорил спокойно, но немного
тихо, что придавало его голосу
особенную нежность и, я бы сказала
соблазнительность. Я почувствовала,
что во мне, что то будто поднимается,
какое то чувство, от которого хотелось
плакать. Но мне небыло грустно. А даже
наоборот я была счастлива. Мы немного
склонились друг к другу, я
чувствовала, как возбуждение
распространилось по моему телу. Ещё
секунда и губы наши встретились бы в
поцелуе. Однако этот момент, так
желаемый мной, был бесцеремонно
прерван сильным толчком, пробегавшего
мимо к выходу постояльца. А за ним
послышались дикие крики с улицы.
Мы выскочили наружу, движимые
исключительно любопытством. А то, что
открылось нашему взору, я не смогла бы
описать ни в одном рассказе. Но это
было реально, хоть и не поддавалось
никакой логике и, ни одна наука не
смогла бы дать вразумительное
объяснение, происходящему, в
объяснении причины. Паб в котором всё
это время мы находились, стоял в тени
густых чёрных облаков, и дул сильный
ветер. Так было над доброй половиной
города, которая осталась после
прошлой ночи. А над второй половиной
облаков не было и, это было самое
страшное. Всё на что падали солнечные
лучи, плавилось, сгорало, истлевало.
Люди выскакивали из домов, ставших
теперь гигантскими печами, на улицу и
их тут же охватывало пламя, крик на
тысячи голосов разносился над нашей
частью города. Камень оплавлялся,
принимая бесформенное состояние.
Охваченные пламенем старались
добежать до тёмной стороны, но
иссыхали и сгорали раньше. Ужас в
крике и проклятиях извергался из уст
несчастных. Боль их, я думаю, была
адская. Ибо ад взошёл в этот день на
наш город, пожирая несчастные жизни,
сжигая плоть и поглощая души. К этому
невиданному, наверно во всём мире,
ужасу, прибавилось и то, что на
поглощённой адом половине города, она
у нас называлась новый город,
находились электростанция и все СМИ.
Так что, ужас распространившийся по
горожанам от созерцаемого, закрепился
отключением света, а также не рабочим
телевизором с телефоном. Так что
сообщить в ближайший город о бедствии
теперь можно было только голубем, или
если самостоятельно доехать.
Осознание происходящего начало
покидать меня. Ноги подкосились. Всё
перед глазами начало крутиться как
волчок. Я падала, теряя сознание.
Последнее что помню, почувствовала,
это как меня подхватили под локти, а
потом взяли на руки.
— Оля. Олечка, проснись. Оль. – Голос
будто через пелену забвения,
доносился до моего слуха приглушённым
эхом. Однако открыв глаза, картинка
начала принимать нормальные черты.
Передо мной стоял Серёжа. – Ну, ты как?
Нормально себя чувствуешь?
— Да, а где мы? – Я была растеряна. –
Куда ты меня принёс? – Я немного
испугалась незнакомой обстановки.
— Ты потеряла сознание, а я принёс тебя
к себе. – Пока он это говорил из другой
комнаты, я заметила, что одежда моя
лежит на стуле. А когда заглянула под
одеяло, то покраснела так, что чуть не
лопнула от стеснения. На мне было
только нижнее бельё.
— Ты что? Раздел… — договорить я не
успел, Сергей меня опередил.
— Да раздел тебя, сам, и уложил в
постель. Не в одежде же тебя
укладывать. – С этими словами он вошёл
в комнату с подносом. На тарелке лежал
омлет с колбасой, а в стакан налит сок.
– Вот держи. – Он протянул мне ужин. –
Извини что так просто, но холостяк по
другому не умеет.
— А у нас ничего… — я многозначительно
подняла брови и бросила взгляд на
кровать. Сергей засмеялся:
— Нет ничего. Я не насильник. Просто
принёс тебя туда, куда ближе было. – Он
начал рассказывать что произошло и
как он нёс меня к себе на руках.
Я смотрела на его лицо, скулы,
подбородок, на то как он поднимал
брови, в основном не впопад. Он
завораживал меня. Я не могла сдержать
порыв, поцеловать его. Медленно,
поднос перекочевал на прикроватный
столик, ещё секунду я смотрела на него,
а затем, наконец, поцеловала. В ту ночь
я перестала быть девочкой, коей была
проснувшись сегодня утром. Я стала
женщиной, с мужчиной которого любила.
Ту ночь мама провела одна в большом
пустом доме.

3
Так не хотелось открывать глаза.
Казалось, что только я их открою и то
сказочное наваждение, в котором я
прибывала всё это время, рассеется, а я
окажусь одна в большом страшном
старом доме, с моей мамочкой, от
которой мурашки бежали по спине даже у
меня. Честно говоря, она слишком много
времени отдала написанию рассказов,
романов и повестей. Маман та к
увлеклась этим что теперь для неё
ничего вокруг не существовало.
Казалось, что она этим упивается, а
больше, кроме своего творчества, ни в
чём и не нуждается. То есть я давно не
видела, как она ест, пьёт, смотрит
телевизор, вообще ничего. Только пишет
и пишет. Будто ничего другого в мире,
её не интересует. Однако понимая это я
потакала матушке, сидела за столом
перед ней бывало часами, и писала,
писала, писала… она была против
печатных машинок или компьютеров.
Считала что произведение
литературного искусства, должно
писаться исключительно от руки
ручкой. Поэтому времени уходило уйма.
Моя родительница даже читала, какие то
очень старые книги, про то как надо
правильно и умело писать. Я как то
посмотрела на одну из них. «Научись
писать живой рассказ» от одного
названия мурашки толпой пробежали по
спине. Что там было написано, я не
читала, но с тех пор как маманя
закончила изучать эти догматы,
рассказы у неё стали в корне другими.
Как то я спросила, что за книги она
читала, а в ответ мне только подушки
прилетела. Просто тяжелее они ничего
не нашла под рукой, в силу своей мало
подвижности из-за болезни. И я
услышала массу проклятий в свой адрес.
Вы наверно подумали: « Я бы съехал от
неё, или вообще уехал в другой город».
А я пробовала. Но не получилось. То
машина сломалась, то поезд с рельс
сошёл, то дороги разрушились, а исходя
из таких совпадений, я не решилась
сесть на самолёт. Мало ли что. Так и
жила со своей родимой в старом,
большом, пустом доме на отшибе.
Однако время шло, а исходя из
поговорки: «Чему быть того не
миновать», этого было не миновать, так
что пришлось таки оторвать голову от
подушки и открыть глаза. Поднос с
тумбочки пропал, шторы были
раздвинуты, а по небольшой комнате, в
которой стояла только кровать, витал
приятный запах. С кухни слышались
какие то звуки. Там явно что то
готовили. Выдал запах и звук шипящего
чего то, на раскалённом масле. Серёжа
выглянул из за косяка и, увидев что я
не сплю улыбнулся:
— Проснулась наконец то. – Голос его
был мягким. – Ты картошку жареную
любишь? – честно говоря сейчас, я
любила всё, ибо желудок требовал что
угодно, лишь бы переварить. Но
картошку я действительно любила.
— Да люблю, — честно говоря, я была
немного смущена произошедшим ночью, и
на верно немного пристыжена. Однако я
девушка и надо казаться простым
человеком. – А что? – спросила я это из
вредности, наверно, ну и что бы
услышать то что хотела и знала, услышу.
— Да так. Стою тут вот жарю картошечку.
– Говорил он смеясь. – Просто не знал
нравится тебе или нет, но другого
ничего всё равно нет.
— Очень люблю. – Он вышел с кухни, со
вчерашним подносом, но теперь там, в
тарелке, была ароматная золотисто
поджаренная картошка. Мы пересели за
небольшой раскладной столик и
приступили к завтраку. Это были самые
счастливые моменты за всю мою жизнь. Я
смотрела, как он ест и при этом,
желваки его в такт сокращались и
расслаблялись. Как он пьёт, как
смотрит на меня. И казалось что это моя
судьба. Сама пришла ко мне. и вот
приготовив завтрак смотрит на меня.
Времени было около двенадцати часов.
— А далеко от сюда до дома моего? –
вопрос был наверно неожиданным, даже
скорее непредсказуемым. Но Сергей
ответил спокойно, да на столько, что
даже не посебе стало.
— Нет метров сто от входа в гостиницу,
до входа в твой дом. – Во как. А
ощущение было будто до дома несметные
километры. – Хочешь домой? – он поднял
на меня брови и, слегка улыбнулся.
— Ну, да. А что? – я была удивлена, он
сказал это так, будто что то знал
такое, от чего это действительно было
удивительным.
— Да нет ничего. Просто ты всё утро
бормотала что-то вроде: «Я ненавижу
тебя мама, ненавижу». Вот я и подумал,
что ты именно так к ней и относишься.
Подсознательно. – Я опустила глаза.
Честно говоря, я никогда не
задумывалась об этом, с такой точки
зрения. Но теперь с ужасом понимала
что это так.
— Да ты прав. Я ненавижу её. За то что
она столько лет ломала мне жизнь. За то
что она такая. – слёзы навернулись на
глаза, а затем потекли в три ручья. Я
заплакала навзрыд. Сергей пересел
ближе ко мне и обняв прижал к себе. Так
я плакала довольно долго. Впервые в
своей жизни. – Я хочу уехать отсюда. С
тобой. Навсегда.
— Хорошо. Но надо собрать твои вещи.
Документы. – он отстранил мня и
посмотрел прямо в глаза. От этого я
неожиданно перестала плакать. И даже
успокоилась. – Пойдём к тебе.
Мы вышли из гостиницы в половине
четвёртого. День был в самом разгаре. А
вокруг слышался неимоверный стрёкот
толи сверчков, толи кузнечиков. А с
приближение к этому проклятому дому, в
котором я провела тридцать лет, звук
стал практически невыносим. И можно
было без труда видеть его обладателей.
Это саранча. Боже как много. Миллионы.
Даже наверно миллиарды, членистоногих
вредителей стрекотали в один голос.
Ещё одна удивительная черта,
поразившая и меня и Сергея, то что все
они были направлены на город. То есть
они смотрели в ту сторону.
Задерживаться небыло совсем никакого
желания, так что мы быстро прошагали в
дом, по пути немало передавив этих
маленьких насекомых. Внутри было
прохладно, сыровато и совершенно
темно. Однако включив свет, стало
возможным рассмотреть дорогу к
комнате. Пока я искала выключатель, на
улице что то изменилось. Стрёкот уже
не был слышан, зато кто то кричал.
Включив таки освещение в холе, мы
посмотрели наружу. Там творилось
нечто, что могло произойти только в
фильме ужасов или в кошмарном сне. Та
саранча, что только что была около
дома, сжирала, по другому не сказать,
всё и всех что или кто попадался ей на
пути. Несчастные люди бегали, падали,
бились в агонии. Маленькие зелёные и
бурые паразиты, впивались в плоть,
выгрызая мясо и обгладывая кости.
Страх, боль и страдания, отражались в
глазах, пожираемых членистоногими,
людей. Один мужчина, точнее то, что от
него осталось, подбежал ближе к дому,
чем остальные. Он что то кричал, не то
что остальные. Он произносил слова.
Видимо проклятия. Но не долго. Изо рта
его, потоком хлынули насекомые,
разрывая рот человека и оставляя лишь
кровавые лохмотья месиво. В глазах его
отразилось страдание, боль, ненависть,
ужас, страх и отчаяние. Не описуемо. Я
отвела взгляд. В глазах потемнело. Я
упала. Но от пощёчин, не сильных но
приводящих в чувства, я очнулась.
Сергей помог мне подняться и, мы
прошли в мою комнату. Я начала
собирать вещи, повытаскивала ящики.
Перевернула письменный стол, но ни как
не могла найти документы. Паспорт,
свидетельство о рождении, мед книжка,
ничего небыло. Хотя отчётливо помнила,
что ложила их в определённом месте.
Пока я искала их, Серёжа посмотрел в
окно. Смотрел долго. А когда отпрянул и
направился к двери, та с силой
захлопнулась. Это было так неожиданно,
что я чуть подпрыгнула на месте и
взвизгнула от испуга. Сергей бросился
к входу и попытался открыть дверь. Но
тут же отскочил, отдёрнув руку.
Рукоять двери была горячая, как
расплавленный метал. На руке остался,
ожёг, в форме ручки двери. Это было уму
не постижимо. Сердце сжалось от мысли,
что всё это делает мама. Ковёр под
дверью потемнел. Он промок. Из под
двери текла вода. Теперь уже ужас явно
блуждающий во мне, вырывался из меня.
Но страх мой оказался ничем, когда
Сергей тронул это и вновь одёрнул
руку:
— Кислота. Это мать её кислота. – Голос
его был возбуждён.
Я прижалась к шкафу, он был высотой
метра два. Сергей повернулся ко мне. в
глазах его был страх и сожаление. Он
подошёл ко мне. и лёгким движением, так
будто я ничего не весила, закинул меня
на верх того самого шкафа. К этому
моменту из под двери жидкость била
сильным потоком и, не только из под
двери, сбоку, где петли и с другой
стороны, где замок. Кислота билась под
напором. Он посмотрел мне в глаза.
— Прости меня. – Голос наполнился
страданием. – Я люблю тебя.
В этот момент двери сорвало с петель.
Бурный поток ворвался в комнату, с
головой обдав мужчину. Я кричала, от
боли, душевной, от страха и от того что
происходило на моих глазах. Лицо его
исказилось от боли и, под растворяющим
эффектом кислоты, начало таять.
Верхний кожный покров истлел, открыв
мышцы. Но и те начали растворяться.
Процесс этот занял всего несколько,
пять или шесть, секунд. Но показалось
что прошла вечность. Каждое мгновение
отпечатывалось в моём сознании, от
ужаса я не могла даже кричать. А когда
хотела издать какой ни-будь звук,
давилась. И вот, в какую то секунду, что
то сломалось в моём разуме. Глаза
потеряли осмысленность. Я закрыла
руками лицо. И сидела так. Повторяя
только одно слово. Нет. Нет. Нет.
Руки сами опустились. Я сидела за
столом. Передо мной лежала стопка
бумаги, исписанной бумаги. И несколько
пустых ручек. Сразу за столом лежала
мама. Всё так же, больная и
беспомощная. Но имевшая власть надо
мной.
— Дочь. Больше никогда не спорь со мной,
по поводу образа, героини. Никогда.
Слышишь никогда.
— Да. Мама. Никогда. – только и
произнесла я.
— Теперь можешь идти. – с этими словами
я встала и пошла вниз. Открыла дверь и,
двинулась в сторону города. Мёртвого
города.

Конец