Биография слова

Вначале было слово и у человека было
оно, и родилось, и обитало в его
сознании, и сквозь уста умелые звучало
в пространство бескрайнее родимого
нашего общества. И мудрым оно было и
добрым и громким, словно шум могучего
водопада и твёрдым, как древние скалы
и тёплым, наподобие летнего солнца и
казалось, что в речах во всех
человеческих слова этого прекраснее
не было.

Развивалось это слово и множилось и
передавалось из уст в уста, от
сознания к сознанию и превращалось в
умный, величественный и очень, ну
действительно очень красивый текст. И
настолько был благороден текст этот и
чист, что казалось, не людские умы его
создали, а небо само написало лучами в
душе человеческой.

Рос этот текст и множился и
распространялся по умам людским в
начале звуками, затем страницами,
наполняя сердца открытые любовью к
ближнему и уважением. Долго, очень
долго жил текст, обрастая слухами,
покрываясь традицией, и со временем
вырос и превратился в религию.

Добрая была религия эта и мудрая и
объединяла она людей и помогала им
жить, творить, уважать и любить себя и
других, быть в мире с собой и с
природой и с обществом. И росла
религия и распространялась и
заполняла собой всё больше
пространства и ментального и
витального и физического и, наполнив
собой вокруг, всё что смогла,
столкнулась она на границах своих ещё
с одной доброй и чистой религией.

А в основе этой (другой) религии тоже
слова были только лишь мудрые, чистые
и красивые, но не похожа была она на
соседку свою, отличалась по форме
своей и звучанию. Добрые были обе они
поначалу и справедливые, но не было
понимания между ними, было зато одно
желание общее, людские занять сердца и
сознания. И спор начался между ними.

В начале тихий был спор, лишь
мысленный и шёл он только в людских
сознаниях, но заплутали аргументы их в
лабиринтах многоярусных логики и,
блуждая в поисках выхода, разбудил
спор эмоции, и наполнились уши речей
длинных звуками. И звучные были речи
их и логичные, но не приходили никак
религии эти к согласию, и не рождалась
в споре их истина. А чувства
становились сильней и сильней и
пылали и бушевали они, словно дикая
стихия природная и поднимали всю
грязь со дна не совершенных и слабых
душ человеческих. Через край
перехлестнули эмоции, заглушив голос
доброго разума, песнь любви, шёпот
тихий разбуженной совести. Жизнь
общества болью наполнилась. Полилась
кровь людская рекой. Застонала от горя
сама мать – Земля и заплакало Небо над
загубленной судьбой человеческой.

В конце была тишина, зловещая, мрачная
тишина. Некому было говорить, и некому
было слушать и некому следовать ни
той, ни другой религии. Пустыня на
многие, многие километры, на долгие,
долгие годы.

Не было в той пустыне ни умных речей,
ни изящным почерком записанных
текстов. Лишь на последнем заборе,
ограждавшем уже разрушенный храм,
осталось одно только совершенно
другое очень короткое слово,
накарябанное чьей-то спьяну дрожащей
рукой, и было оно матерным.

Имеющий уши, да услышит. Имеющий глаза,
да прочтёт. Имеющий разум, да подумает
хорошенько и откажется воевать за
идею, какой бы ни была она умной,
возвышенной и красивой ибо жизнь
человеческая важнее даже самого
лучшего, самого нужного и самого
гениального текста.