Ему сто лет от рОду было,
Когда свершилась Божья милость —
Вслед за Агарью с Измаилом
Жена-старуха разродилась.
От счастья Отчего заплакав,
Не требуя иного блага,
Не смея поступить инако,
Назвал он сына Исааком.
Старик плюет на все напасти —
Сын стал последним в жизни счастьем!
(Но, это правда лишь отчасти —
Смотри — к горам спешит ненастье)
От ветра шевелИтся колос,
Дождем политый, мокнет волос.
Когда пробился молний сполох,
Он, как и впредь, услышал Голос:
Возьми ты сына дорогого,
С ним принесешь мне жертву снова.
Ведь жертва — веры всей основа
Тут ветер стих, и стихло Слово.
Вот и несчастье, да какое!
Но он, безропотной рукою,
Уверен в Боге и спокоен
Готовит сына… на жаркОе.
Понур он был челом могучим,
Когда под сыном тлели сучья,
Но, что от Бога, то и лучше…
И тут вдруг разбежались тучи,
И двое в белом с небосвода
Остановили сумасброда…
Дал Исаак живой за годы
Начало целому народу
К чему я привел этот ветхий пример?
Мне просто неловко, что я — маловер,
И что не слышны мне ничьи Голоса,
(Возможно, пока не моя полоса),
И пусть будут истины с неба даны,
Но сын мне дороже всех истин земных.
Ну ладно, аминь. Или просто — конец.
А вам что дороже — сын или Отец?
